Серийные убийства в Великобритании. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин

прозвучала таким образом, словно обвинение заранее согласно с доводами защиты. Это удивило судью, и он попросил обвинителя сформулировать свою позицию яснее. Джастин Борехэм, судья, сказал, что насколько ему известно, «версия Сатклиффа, изложенная полиции, в части мотивации существенно отличалась от того, что он говорил докторам». Генеральный атторней уклонился от прямого ответа судье, заявив, что данный вопрос станет предметом рассмотрения в ходе процесса.

Суд открылся во вторник 5 мая 1981 г. с заслушивания обвинительного заключения, которое на протяжении двух заседаний читал главный обвинитель сэр Майкл Хэверс.

Толпа зевак перед зданием суда в ожидании начала допуска в зал судебных заседаний перед началом процесса по «делу Йоркширского Потрошителя».

Спеша упредить заявления психиатров и защиты, действовавших в данном деле заодно, обвинитель заявил, что «Сатклифф обманул докторов и на самом деле является садистским убийцей». Хэверс напомнил, что в день ареста Сатклифф упорно и изощрённо лгал, при этом обвиняемый не позабыл спрятать оружие после ареста, озаботился тем, чтобы заблаговременно скрыть номерные знаки собственной машины и прочее. Меньше всего Сатклифф походил на одержимого параноидальной идеей шизофреника. Увидев полицейский патруль, Сатклифф моментально забыл о своей «божественной миссии» и стал изворачиваться и лгать. Кроме этого, сэр Хэверс обратил внимание присяжных на то обстоятельство, что если посредством своей «теории о божественном голосе» Сатклифф ещё может как-то объяснить убийство проституток, то убийство 4 и ранение 2 женщин, имевших незапятнанную репутацию, не находит никакого объяснения.

Главный обвинитель привёл многочисленные факты последовательного и обдуманного искажения обвиняемым истины: так, например, он вначале утверждал, будто нападение на Виломену МакКенн было спровоцировано самой женщиной, якобы облившей его пивом в пабе. Впоследствии Сатклифф признал, что делая это заявление, он лгал. В своём первоначальном сознании, магнитофонная запись которого заняла 15 часов 45 минут чистого времени, обвиняемый «забыл» рассказать об одном убийстве и пяти нападениях. При этом он выспренно объявил в начале допроса, что теперь-то «расскажет о себе всё».

Сэр Хэверс напомнил присяжным о том, что 5 января 1981 г. Сатклифф предложил версию, согласно которой мотивом его действий явилась месть за кражу у него неизвестной проституткой 10 фунтов стерлингов в 1969г.; 22 января обвиняемый изложил уже другую версию, будто его агрессивность явилась следствием черепно-мозговой травмы при дорожно-транспортном происшествии в 1965 г. И только 5 марта, во время восьмой встречи с психиатром Хьюго Милном, Питер Сатклифф, наконец, рассказал о польской могиле на кладбище в Бингли и связанном с нею «голосе». Примечательно, что на допросах в полиции обвиняемый утверждал, будто подвержен галлюцинациям и видениям, но он ни разу не сказал об этом ни одному из четырёх психиатров.

Генеральный атторней, давая общую оценку следствию по делу «Йоркширского Потрошителя», заявил, что это был «самый большой и самый дорогой розыск в истории страны». По оценке министерства внутренних дел Великобритании это расследование потребовало более 1 млн. человеко-часов и 4 млн. фунтов стерлингов.

Выступление главного обвинителя закончилось к обеду 6 мая. После этого началось зачитывание заключения психиатра Хьюго Милна (основные тезисы этого документа изложены выше, так что не станем сейчас на нём задерживаться).

Участники процесса проходят в здание суда утром 5 мая 1981 года. Вверху: группа обвинителей вносит рабочие документы и вализы с уликами, которые надлежит представить суду. На фотографии внизу можно видеть адвокатов Сатклиффа, впереди с портфелем и сумкой Сидней Левин, следом за ним Джеймс Чедвин.

Сразу после него в суд был вызван в качестве свидетеля обвинения Дональд Самнер, человек, ехавший на мотоцикле позади Сатклиффа в тот день, когда обвиняемый попал в ДТП. Свидетель фактически дезавуировал утверждения Сатклиффа о том, что тот при столкновении с фонарным столбом получил серьёзную травму головы и потерял сознание. На самом деле на голове Сатклиффа во время этой поездки находился шлем, и сознания он не терял. Сатклифф после случившегося чувствовал себя достаточно хорошо для того, чтобы самостоятельно дойти до дома.

Затем в качестве свидетелей обвинения в суд были вызваны Тревор Бёрдселл и Рональд Баркер. Они давали показания во второй половине дня 6 мая и первой половине 7 мая 1981 г. О показаниях Бердселла выше уже говорилось. Он повторил всё сказанное на предварительном следствии и признал факт получения денег от газетчиков за интервью с рассказом о Сатклиффе (от «Sunday people» 500 фунтов стерлингов единовременно и 65 фунтов стерлингов в неделю на всё время суда за последующий подробный рассказ о суде над своим приятелем. Показания Бердселла были особенно важны для обвинения тем, что тот утверждал, будто Сатклифф стал ездить в квартал «красных фонарей» еще в 1967 г. С того времени эти поездки фактически не прекращались. Что бы там ни утверждал обвиняемый в свою защиту, его чрезвычайно интересовали проститутки, и интерес этот был в своей основе сексуальным. Рональд Баркер фактически сказал о Сатклиффе то же самое: «Он был очарован районом „красных фонарей“ и всегда хотел поближе посмотреть на шлюх.»

Рональд Баркер был тем человеком, который вёл подробный ежедневный дневник, приобщённый к делу «Йоркширского Потрошителя». Его записи были интересны тем, что Рональд дважды оказывался в компании Сатклиффа буквально за несколько часов до нападений последнего на женщин. Первый раз это произошло в ночь с 25 на 26 июня 1977 г., тогда Баркер и Сатклифф расстались в 1:30. В ту ночь преступник напал на Джейн МакДональд. В следующий раз молодые люди пили в ночь с 9 на 10 июля 1977 г. После того как они расстались, Сатклифф напал на Маурин Лонг. Оба раза обвиняемый в течение целого вечера выпил совсем немного спиртного – буквально по маленькой бутылочке (0,33 л) тёмного пива.

Баркер признал, что в поведении Сатклиффа были странности. Когда утром 5 января Рональд узнал об аресте Питера, он сразу же подумал, что того арестовали именно как «Потрошителя». Вместе с тем в ходе перекрёстного допроса Баркер признал, что Сатклифф «не был агрессивным человеком и не демонстрировал агрессии в отношении женщин».

Адвокату Джеймсу Чедвину очень не понравились показания Рональда Баркера, и он заявил, что тот мог фальсифицировать собственные дневниковые записи, дабы придать им более интригующий характер и дороже продать журналистам. Адвокат явно намекал на то, что Рональд и его мать неплохо заработали на том, что продали в некоторые газеты фотографии обвиняемого из своего домашнего архива; кроме того, Баркеры за деньги дали интервью некоторым журналистам. Рональда не смутили выпады адвоката, он спокойно ответил, что понимает цель подобного обвинения, но оно совершенно необоснованно.

В последующие дни напор обвинения возрастал. В суде появились младший брат Рональда Баркера – Дэвид – находившийся в тот момент в тюремном заключении и доставленный в зал суда под конвоем, Оливия Рейверс, едва не ставшая последней жертвой серийного убийцы, детектив Джон Бойл, долго допрашивавший обвиняемого. По-настоящему разоблачительными для Сатклиффа были показания сотрудников конвойной службы тюрьмы «Эрмли», которые имели возможность наблюдать за поведением обвиняемого на протяжении трёх с лишним месяцев. Весьма примечательны оказались показания конвойного Фредерика Эдвардса, допрошенного третьим в числе конвоиров (после Фитцпатрика и Лича). Он пересказал разговор с Сатклиффом, произошедший вечером 14 апреля 1981 г., когда стало известно о том, что обвиняемого передадут в лондонский суд и психиатры будут там защищать свой диагноз «параноидная шизофрения». «Я столь же нормален, что и любой другой человек», – признался тогда Сатклифф. Он выглядел очень удивлённым тем, что ему удалось заморочить четырёх опытных врачей.

В субботу 9 мая произошло событие, которое сторона защиты вполне ожидаемо постаралась использовать в своих интересах. Дело заключалось в том, что ещё в ночь на 1 мая Соня Сатклифф была перевезена полицией в Лондон и поселена в отеле без права покидать город – это была обеспечительная мера, призванная гарантировать явку жены обвиняемого в суд, если в том возникнет необходимость.

Из-за отъезда Сони дом Сатклиффов в Брэдфорде остался пустым.